Чудо Архистратига Божия Михаила в городе Серпухове 22 декабря 1929 года

Воспоминания Марии Кузьминичны Шитовой.

Портрет Митрополита Мануила.

Глубокочтимая матушка Михаила!

Прочитав составленное Вами повествование о чуде Святого Архистратига Михаила, нахожу, что его можно давать для чтения как назидание - не только по смерти Вашей, но и сейчас.

С глубоким уважением архимандрит Кирилл (Павлов),
Свято-Троице-Сергиева Лавра, 1 июля 1976 г.

В Библии, в книге Товита, 12-я глава, в стихе 7 сказано: «Тайну цареву прилично хранить, а о делах Божиих объявлять похвально». Эти слова меня и подвигают записать чудо в моей жизни, чудо, явленное Архистратигом Божиим Михаилом в городе Серпухове 22 декабря 1929 года.

Работая в медицинских лабораториях, изучая необходимость циклических установок для усовершенствования той или иной науки, я пришла к пониманию того, что и для духовного усовершенствования необходимы также школы, степени духовного развития, почему и появились монастыри, скиты, затворы, пустыни.

Как-то, беседуя с отцом Георгием - моим духовным отцом - о постриге, была вполне удовлетворена, когда он мне сказал: «Я постригу тебя сам, когда придет время». С принятием монашества я не спешила. В 1926 году я познакомилась в Москве со схимницей Олимпиадой (Ивановой) из города Владимира. Я ей поведала о моем желании принять монашество с именем святой девы Евпраксии, безпрекословное, твердое послушание которой было примером всем в монастыре. «Вот и хорошо, деточка, - сказала матушка Олимпиада, - так и будет. Мы в один день и будем именинницы» (память свв. Олимпиады и Евпраксии 25 июля/ 7 августа). С того времени матушка Олимпиада, когда мы были одни, называла меня «мать Евпраксия». Так было года два при наших встречах.

В 1929 году отца Георгия выслали на вольную ссылку. Он своих духовных детей передал нескольким духовным лицам. Меня благословил для духовного руководства к Владыке Мануилу (Лемешевскому) (позднее - Митрополит Куйбышевский, похоронен в Покровском соборе г. Самары - ред.). После беседы с Владыкой Мануилом матушка Олимпиада, придя ко мне в комнату, сообщила: «Тебе постриг будет 9 декабря 1929 года». Помня слова отца Георгия, я передала их Владыке Мануилу, на что тот сказал: «Пиши обо всем письмо старцу Георгию, и что он ответит, так и будет». Вскоре на мое имя пришла телеграмма: «Марусечку и всех домашних поздравляю!» Прочтя ее, Владыка Мануил и матушка Олимпиада сказали, что этим отец Георгий дает благословение на постриг, который был назначен на 9/22 декабря 1929 года, в день иконы Божией Матери «Нечаянная Радость».

Я поехала во Владимир к матушке Олимпиаде, чтобы заказать соответствующее одеяние. Заехала в Москве к брату Алексею, с которым мы были очень дружны, единомышленны духовно. Его жена, врач Елена Семеновна, узнав о предстоящем мне постриге, начала шутливо перебирать имена на «М» - Мардария, Маврикия, Митродора...

Меня же в это время словно стрелой пронзило имя - Михаила. «Какое счастье иметь покровителем святого Архистратига Михаила, такого ревнителя славы Божией!» - подумала я. С того момента я начала усиленно молиться ему, чтобы он принял меня под свой покров. Ежедневно начала читать акафист Пресвятой Животворящей Троице: Свят, Свят, Свят еси, Господи Боже наш, помилуй ны, падшее создание Твое, имени ради Святаго Твоего! И Матери Божией «Нечаянная Радость» с просьбой от пагубного начинания избавить, во благом споспешествовать (икос 12). Никому об этом не говорила, опираясь надеждой на всемогущество Господа, заставившего некогда Валаамову ослицу заговорить человеческим голосом и возвестить волю Его (Числ. 22, 28-33).

По приезде во Владимир мы с матушкой Олимпиадой пошли в магазины, купили всё для монашеского одеяния и заказали знакомым монахиням сшить нужное. По возвращении домой я от усталости повалилась на постель, всё с той же молитвенной просьбой к святому Архистратигу Михаилу принять меня под свой покров. Скоро крепко заснула, а проснувшись, увидела, что уже пять часов - обычный час, когда мы пили чай.

Я пошла поставила самовар, приготовила всё на стол и, слыша, что матушка уже проснулась на диванчике своем, говорю ей: «Матушка, всё готово, пожалуйте пить чай».

Она подошла к двери, приподняла занавесочку, отделявшую ее комнату от столовой, и говорит: «Мать Михаила, читай молитву перед чаем». Признаюсь, я внутренне задрожала, почти остолбенела и подумала: не галлюцинация ли слуха у меня началась? Садимся пить чай. Я, всё еще дрожа, для вящего удостоверения спрашиваю матушку:

- Матушка, как вы сейчас меня назвали?

- Мать Михаила, - отвечает она мне.

- Но мы же договорились с вами, что в постриге назовете меня Евпраксией?

- Это ты, Машенька, так захотела, а я, ложась отдохнуть, стала молиться, как Господь благословит тебя назвать. «Имя ей Михаила», - был мне ответ.

Тогда я поведала матушке свои переживания, желания, молитвы, акафисты Святой Животворящей Троице, к иконе Матери Божией «Нечаянная Радость» и к Архистратигу Михаилу. Обе взаимно порадовались, поблагодарили Господа за милость Его ко мне, грешной.

Возвращаясь в Загорск, я заехала к Владыке Мануилу на всенощную, где он служил. Рассказала ему всё. «Да, да, Мария, это чудо, так и будет», - сказал он.

Через несколько дней приехала в Загорск на постриг мать Олимпиада. Я ее встретила с горькими слезами, говоря: «Владыка Мануил не даст мне имени Михаила». - «Да разве, Машенька, этим шутят?» - возразила мне матушка Олимпиада. А я всё плачу, плачу... На другой день после утренней молитвы матушка Олимпиада подтвердила мои опасения: «Машенька, Владыки любят смирять. Может, он сделает по-своему».

По сложившимся обстоятельствам постриг был назначен в Серпухове, где жил Владыка Мануил, будучи Епископом Серпуховским.

Владыка Мануил пришел от всенощной. В 11 часов начался постриг. Не скрою, я неотступно молилась святому Архистратигу Михаилу о его покровительстве. Когда Владыка Мануил дошел в молитве при постриге, чтобы произнести новое имя постригаемой, - последовала пауза... довольно долгая. Наконец почти по слогам он произнес: «Ми-ха-ила». Радости моей описать не могу. По окончании пострига я спросила Владыку: «Владыка святый, какой вы благословите мне нести в монашестве пост?» - «Вот твой пост - самоукорение, самообвинение». Чему, признаюсь к моему стыду, я обрадовалась, малодушная, так как всю жизнь отличалась слабым здоровьем, а в посте еще слабела.

Матушка Олимпиада сказала, что на Литургию поедем в Москву, в Петровский монастырь. Около Курского вокзала ждем трамвай. От всего переживаемого я всё время молчала. Вдруг матушка Олимпиада спрашивает меня: «Машенька, все ли сбылись твои желания?» - «Все, все», - радостно отвечаю я.

Не помню, сколько времени прошло после пострига, когда мы ехали с Владыкой Мануилом из Загорска в Москву. Я дерзнула проверить мои переживания - не было ли и в самом деле у Владыки намерения переменить мне при постриге имя Михаила на другое. «Да, да, - ответил он мне, - я решил назвать тебя Магдалиной, чтобы смирить старицу, чтобы она не превозносилась откровением, а тебя отучить от своеволия. Ты заметила при постриге перед именем постригаемой паузу? Я замолчал, так как был остановлен словами: «Мануил, кому это нужно? День радости ты хочешь сделать днем скорби? Имя ей - Михаила!» Его я и произнес». Тем и закончил Владыка Мануил наш разговор.

О Пресвятая Животворящая Троица! Ты поистине помиловала меня, падшее создание Твое, имени ради Святаго Твоего! Матерь Божия, Пречистая Дева Мария! Поистине вижу и Твою великую милость, снисхождение ко мне, грешной, ибо Ты сотворила нечаянную радость, «во благом споспешествовала». Ты же, Небесный, живой, милостивый Воевода, Михаиле Архангеле, снизошел к воплю моему, грешной, принял под кров свой святой. Слава, слава, слава милостям Живого Истинного Бога!

Монахиня Михаила (Шитова).

22 (9) декабря 1975 г., празднование иконе Божией Матери «Нечаянная Радость».